Спасительные комментарии CXIV (13 сентября 2009 г.): СОНАТА "ХАММЕРКЛАВИР"

Музыка, история и теология тесно сплетены, потому что есть только один Бог, и все люди созданы Им и идут к Нему. История разносит их поступки друг от друга в зависимости от того, идут они к Нему или нет, тогда как музыка отражает гармонию или дисгармонию в их душах, как они вершат свою историю: по пути к Нему или нет. Музыка Бетховена (1770 – 1827), если её разделить на три периода, тому явная иллюстрация.

Первый период его творчества содержит относительно безмятежные шедевры его мастерства, связанные с его ученичеством у Моцарта (1756 – 1791) и Гайдна (1732 – 1791), относящиеся к последним годам предреволюционной Европы. Второй период содержит наиболее славные и героические работы, за которые Бетховен особенно известен и любим. Эти произведения навеяны Французской революцией и распространением бунтов и войн по всей Европе и за её пределами. Третий период содержит сильные, но иногда загадочные шедевры, соответствующие попытке Европы после Венского конгресса (состоявшегося в 1815 г.) восстановить старый дореволюционный порядок в послереволюционных установлениях – по-настоящему задача.

Как Третья симфония Бетховена «Героическая» (1804), сразу же дающая полное впечатление о героическом гуманизме нового мира, была основной работой между первым и вторым периодами, так его 29-ая соната для фортепиано «Хаммерклавир» (1818) стала основной работой между вторым и третьим периодами. Это огромная часть: высокая, потусторонняя, замечательная, но всё же странно жестокая… Первая часть сонаты открывается звучным ударом в фанфары, продолжается богатством идей в экспозиции, наивысшей борьбой в вариациях, различается в репризе и снова становится героической в коде, что демонстрирует все формы второго периода, показывающего, в каком разнообразном мире мы находимся: гармония прохладна, если не сказать холодна, тогда как мелодичная линия изредка тёплая или лирическая. Короткая вторая часть едва ли более дружелюбна: пронзительное квази-скерцо, громыхающее квази-трио. Третья часть у Бетховена самая длинная и медленная из всех, она является глубоким и невыносимым плачем, в котором моменты утешения лишь выдвигают на передний план преобладающее настроение полной безнадёжности.

Задумчивое введение необходимо, чтобы перейти к последней части сонаты, которая обычно является быстрой и воодушевляющей, а в этом случае она стремительная и мрачная: неровная главная тема перерабатывается, замедляется, переворачивается в последовательно неловких частях трёхчастной фуги. Незавершённому горю в медленной части соответствует незавершённая энергия музыкальной борьбы, более зверская, чем собственно музыкальная, с очередным изъятием мелодичной интерлюдии. Как в части струнного квартета «Гроссе Фуга», Бетховен здесь предвещает современную музыку. «Это превосходно, – французский генерал мог бы сказать, – но только это не музыка».

Бетховен сам спустился вниз с этого Эвереста сонат для фортепиано, чтобы сочинить в последние десять лет несколько более славных шедевров, как Девятая симфония, но они уже являются пасмурными. Свободное ликование героя из второго периода остаётся в прошлом. Сперва Бетховен грелся в лучах Божественного порядка, во втором периоде боролся за человеческую независимость, но в третьем оставалось спросить: «Что всё это значило?» Что это значит, сделаться независимым от Бога? Ужасы современной «музыки» являются ответом, предсказанным в «Хаммерклавире». Без Бога и история, и музыка умирают. Господи, помилуй!