… И всё-таки если обсуждения, которые должны будут состояться между Римом и Обществом святого Пия X, завершаться каким-либо «практическим соглашением» между ними, не касающимся вероучения, то все католики, желающие спасти свои души, должны будут изучить такое «соглашение» особенно внимательно (в первую очередь то, что будет написано мелким шрифтом), чтобы увидеть, кто в будущем станет лидером или лидерами, а также их наследниками в признанном Римом Обществе.
Он может получить такой титул, который сочтут подходящим: «Верховный Смотритель», или «Персональный Прелат», или «Верховный Лорд-Исполнитель» (личность с благородный рангом и титулом), – наименование не будет иметь никакого значения. Существенным будет то, кто будет принимать решения, и кто будет назначать того, кто принимает решения. Будет ли он назначаться Папой или Конгрегацией духовенства, или кем-либо из римских сановников, или он по-прежнему будет избираться в кругу самого Общества, как сейчас, на 12-летний срок из числа 40 самых именитых духовных лиц Общества (следующие выборы в 2018 г.)? Для чего Риму может понадобиться «соглашение», если не для того, чтобы установить контроль, кто будет руководить Обществом?
История Католической Церкви полна примеров борьбы между друзьями и врагами Божиими (обычно, но не сейчас (!), между Церковью и государством соответственно) за то, кто будет назначать католических епископов. Как прекрасно знает любой образованный как друг, так и враг Церкви, епископы – путь к её будущему (как говорил архиепископ Лефевр, в отличие от всей сегодняшней демократической бессмыслицы, епископы – это те, кто образовывает католический народ, а не народ – те, кто образовывает епископов).
Классический пример такой борьбы – это наполеоновский конкордат 1801 г., благодаря которому молодое масонское французское государство получало уверенность, что оно обладает определяющей степенью контроля за выбором тех, кто станет епископами во Франции. Вскоре все дореволюционные епископы, которые были ещё слишком католиками, были уволены, и Церковь устойчиво встала на свой путь ко Второму Ватиканскому собору. Так, когда в 1905 г. масоны разорвали союз Французского Государства и Церкви, этим наилучшим образом воспользовался героический Папа Пий X, использовавший эту нежелательную независимость, чтобы независимо от государства назначить девять епископов, но подлинный католицизм этих епископов столь испугал масонов, что как только Папа Пий X скончался, они поспешили назад пересмотреть некоторые вопросы отношений Церкви и государства, лишь бы вернуть контроль за назначением французских епископов – и возобновить путь ко Второму Ватиканскому собору.
Этот пример был повторён в 1988 г., когда вера и вдохновение архиепископа Лефевра в одиночку спасли Общество, когда он единолично рукоположил четверых епископов, несмотря на неодобрение концилиаристского Рима. Также и теперь лисы концилиаризма готовы «открыть двери в сарай», чтобы вернуть под свой контроль «четырёх гадких утят» из Общества, а также их потенциально независимых преемников – утятина чрезвычайно привлекательна для голодных лис! Храни Господи отца Шмидбергера и епископа Феллэя и всех их преемников, которые будут хранить католическую независимость столь долго, сколь долго Рим будет пребывать вне католического рассудка!
Господи, помилуй!
пятница, 2 октября 2009 г.
Спасительные комментарии CXV (19 сентября 2009 г.): ТЯЖЁЛЫЕ ОБСУЖДЕНИЯ III
Лондон, Англия
Два возражения на самое возможное участие Общества святого Пия X в обсуждениях с церковными властями Рима Католического вероучения помогут выявить природу, цель и пределы любых подобных обсуждений. Первое возражение говорит, что Католическое вероучение не может являться предметом обсуждения. Второе возражение утверждает, что никакой католик не может предположить дискуссии с представителями Папы на равных. Оба возражения применимы в нормальных обстоятельствах, но сегодня обстоятельства не нормальные.
Касательно первого возражения: безусловно, неизменное и не подлежащее изменению Католическое вероучение не предмет для обсуждения. Проблема в том, что Второй Ватиканский собор взялся изменить это вероучение. В частности, может или должно католическое государство терпеть практику ложных религий? Католическая традиция говорит «может», но только, чтобы избежать большего зла или достичь большего блага. Второй Ватиканский собор говорит, что «должно» при любых обстоятельствах. Но если Иисус Христос признаётся единосущным Богу Отцу, то ничто большее, нежели «может», не является истинным. Напротив, если «должно» – это истина, тогда Иисус Христос не может безусловно признаваться Богом. Выбор «может» или «должно» – это выбор между тем, является ли Иисус Христос Богом по Своей Божественной Природе, или ответ на этот вопрос зависит от человеческого выбора, т.е. выбор между тем, был ли Иисус Христос Богом или не был!
По-прежнему сегодня римские власти взывают к тому, что решения Второго Ватиканского собора не порывают с католической догмой, но лишь продолжают её развитие. Если же нет (что Бог запрещает!), Общество святого Пия X также нарушает католическую догму, оно не обсуждает с этими властями, является ли Иисус Богом, оно не выставляет Католическое вероучение для обсуждения, оно лишь надеется обратить внимание любых сторонников Рима, у которых уши остались открытыми, что учение Второго Ватиканского собора чудовищно противоречит Католическому вероучению. В этой связи, даже если успех Общества будет минимальным, оно по-прежнему будет считать своим долгом свидетельствовать об Истине.
Но сторонники Рима могут возразить: «Мы представляем Папу. Как вы можете спорить с нами?» Это второе возражение, и для всех, кто считает, что концилиаристский Рим – это Истина, возражение представляется весомым. Но Истина предопределяет Рим, а не Рим предопределяет Истину. Наш Господь Сам неоднократно провозглашает в Евангелии от Иоанна, что Его учение не Его, но Отца (например, Ин. 7: 16). Но если Католическое вероучение не может быть изменено даже властью Иисуса, насколько же меньше сил для этого у Его викария, т.е. у Папы! Если Папа, руководствуясь данной ему Богом свободной волей, решает отойти от Католического вероучения, то из этого следует, что насколько он покидает свой папский статус, настолько же он (по-прежнему оставаясь Папой) ставит себя и (или) своих представителей ниже, чем те, кто остаётся верен Божественной Доктрине Творца.
Поэтому такой статус в обсуждении, который Папа откладывает в сторону постольку, поскольку он отступает от Истины, любой католик приобретает, будучи преданным этой Истине. Как архиепископ Лефевр однажды ярко сказал римским властям, допрашивавшим его в связи с его несогласием с Папой Павлом VI: «Это я тот человек, который должен допрашивать вас!» Отстаивать Бога и Истину Бога-Отца – это гордость и смирение, призвание и слава маленького Общества, основанного архиепископом. Если обсуждения с Римом подразумевают малейшую угрозу, что Общество перестанет соответствовать этому призванию, тогда не должно быть никаких обсуждений.
Господи, помилуй!
Два возражения на самое возможное участие Общества святого Пия X в обсуждениях с церковными властями Рима Католического вероучения помогут выявить природу, цель и пределы любых подобных обсуждений. Первое возражение говорит, что Католическое вероучение не может являться предметом обсуждения. Второе возражение утверждает, что никакой католик не может предположить дискуссии с представителями Папы на равных. Оба возражения применимы в нормальных обстоятельствах, но сегодня обстоятельства не нормальные.
Касательно первого возражения: безусловно, неизменное и не подлежащее изменению Католическое вероучение не предмет для обсуждения. Проблема в том, что Второй Ватиканский собор взялся изменить это вероучение. В частности, может или должно католическое государство терпеть практику ложных религий? Католическая традиция говорит «может», но только, чтобы избежать большего зла или достичь большего блага. Второй Ватиканский собор говорит, что «должно» при любых обстоятельствах. Но если Иисус Христос признаётся единосущным Богу Отцу, то ничто большее, нежели «может», не является истинным. Напротив, если «должно» – это истина, тогда Иисус Христос не может безусловно признаваться Богом. Выбор «может» или «должно» – это выбор между тем, является ли Иисус Христос Богом по Своей Божественной Природе, или ответ на этот вопрос зависит от человеческого выбора, т.е. выбор между тем, был ли Иисус Христос Богом или не был!
По-прежнему сегодня римские власти взывают к тому, что решения Второго Ватиканского собора не порывают с католической догмой, но лишь продолжают её развитие. Если же нет (что Бог запрещает!), Общество святого Пия X также нарушает католическую догму, оно не обсуждает с этими властями, является ли Иисус Богом, оно не выставляет Католическое вероучение для обсуждения, оно лишь надеется обратить внимание любых сторонников Рима, у которых уши остались открытыми, что учение Второго Ватиканского собора чудовищно противоречит Католическому вероучению. В этой связи, даже если успех Общества будет минимальным, оно по-прежнему будет считать своим долгом свидетельствовать об Истине.
Но сторонники Рима могут возразить: «Мы представляем Папу. Как вы можете спорить с нами?» Это второе возражение, и для всех, кто считает, что концилиаристский Рим – это Истина, возражение представляется весомым. Но Истина предопределяет Рим, а не Рим предопределяет Истину. Наш Господь Сам неоднократно провозглашает в Евангелии от Иоанна, что Его учение не Его, но Отца (например, Ин. 7: 16). Но если Католическое вероучение не может быть изменено даже властью Иисуса, насколько же меньше сил для этого у Его викария, т.е. у Папы! Если Папа, руководствуясь данной ему Богом свободной волей, решает отойти от Католического вероучения, то из этого следует, что насколько он покидает свой папский статус, настолько же он (по-прежнему оставаясь Папой) ставит себя и (или) своих представителей ниже, чем те, кто остаётся верен Божественной Доктрине Творца.
Поэтому такой статус в обсуждении, который Папа откладывает в сторону постольку, поскольку он отступает от Истины, любой католик приобретает, будучи преданным этой Истине. Как архиепископ Лефевр однажды ярко сказал римским властям, допрашивавшим его в связи с его несогласием с Папой Павлом VI: «Это я тот человек, который должен допрашивать вас!» Отстаивать Бога и Истину Бога-Отца – это гордость и смирение, призвание и слава маленького Общества, основанного архиепископом. Если обсуждения с Римом подразумевают малейшую угрозу, что Общество перестанет соответствовать этому призванию, тогда не должно быть никаких обсуждений.
Господи, помилуй!
Спасительные комментарии CXIV (13 сентября 2009 г.): СОНАТА "ХАММЕРКЛАВИР"
Музыка, история и теология тесно сплетены, потому что есть только один Бог, и все люди созданы Им и идут к Нему. История разносит их поступки друг от друга в зависимости от того, идут они к Нему или нет, тогда как музыка отражает гармонию или дисгармонию в их душах, как они вершат свою историю: по пути к Нему или нет. Музыка Бетховена (1770 – 1827), если её разделить на три периода, тому явная иллюстрация.
Первый период его творчества содержит относительно безмятежные шедевры его мастерства, связанные с его ученичеством у Моцарта (1756 – 1791) и Гайдна (1732 – 1791), относящиеся к последним годам предреволюционной Европы. Второй период содержит наиболее славные и героические работы, за которые Бетховен особенно известен и любим. Эти произведения навеяны Французской революцией и распространением бунтов и войн по всей Европе и за её пределами. Третий период содержит сильные, но иногда загадочные шедевры, соответствующие попытке Европы после Венского конгресса (состоявшегося в 1815 г.) восстановить старый дореволюционный порядок в послереволюционных установлениях – по-настоящему задача.
Как Третья симфония Бетховена «Героическая» (1804), сразу же дающая полное впечатление о героическом гуманизме нового мира, была основной работой между первым и вторым периодами, так его 29-ая соната для фортепиано «Хаммерклавир» (1818) стала основной работой между вторым и третьим периодами. Это огромная часть: высокая, потусторонняя, замечательная, но всё же странно жестокая… Первая часть сонаты открывается звучным ударом в фанфары, продолжается богатством идей в экспозиции, наивысшей борьбой в вариациях, различается в репризе и снова становится героической в коде, что демонстрирует все формы второго периода, показывающего, в каком разнообразном мире мы находимся: гармония прохладна, если не сказать холодна, тогда как мелодичная линия изредка тёплая или лирическая. Короткая вторая часть едва ли более дружелюбна: пронзительное квази-скерцо, громыхающее квази-трио. Третья часть у Бетховена самая длинная и медленная из всех, она является глубоким и невыносимым плачем, в котором моменты утешения лишь выдвигают на передний план преобладающее настроение полной безнадёжности.
Задумчивое введение необходимо, чтобы перейти к последней части сонаты, которая обычно является быстрой и воодушевляющей, а в этом случае она стремительная и мрачная: неровная главная тема перерабатывается, замедляется, переворачивается в последовательно неловких частях трёхчастной фуги. Незавершённому горю в медленной части соответствует незавершённая энергия музыкальной борьбы, более зверская, чем собственно музыкальная, с очередным изъятием мелодичной интерлюдии. Как в части струнного квартета «Гроссе Фуга», Бетховен здесь предвещает современную музыку. «Это превосходно, – французский генерал мог бы сказать, – но только это не музыка».
Бетховен сам спустился вниз с этого Эвереста сонат для фортепиано, чтобы сочинить в последние десять лет несколько более славных шедевров, как Девятая симфония, но они уже являются пасмурными. Свободное ликование героя из второго периода остаётся в прошлом. Сперва Бетховен грелся в лучах Божественного порядка, во втором периоде боролся за человеческую независимость, но в третьем оставалось спросить: «Что всё это значило?» Что это значит, сделаться независимым от Бога? Ужасы современной «музыки» являются ответом, предсказанным в «Хаммерклавире». Без Бога и история, и музыка умирают. Господи, помилуй!
Первый период его творчества содержит относительно безмятежные шедевры его мастерства, связанные с его ученичеством у Моцарта (1756 – 1791) и Гайдна (1732 – 1791), относящиеся к последним годам предреволюционной Европы. Второй период содержит наиболее славные и героические работы, за которые Бетховен особенно известен и любим. Эти произведения навеяны Французской революцией и распространением бунтов и войн по всей Европе и за её пределами. Третий период содержит сильные, но иногда загадочные шедевры, соответствующие попытке Европы после Венского конгресса (состоявшегося в 1815 г.) восстановить старый дореволюционный порядок в послереволюционных установлениях – по-настоящему задача.
Как Третья симфония Бетховена «Героическая» (1804), сразу же дающая полное впечатление о героическом гуманизме нового мира, была основной работой между первым и вторым периодами, так его 29-ая соната для фортепиано «Хаммерклавир» (1818) стала основной работой между вторым и третьим периодами. Это огромная часть: высокая, потусторонняя, замечательная, но всё же странно жестокая… Первая часть сонаты открывается звучным ударом в фанфары, продолжается богатством идей в экспозиции, наивысшей борьбой в вариациях, различается в репризе и снова становится героической в коде, что демонстрирует все формы второго периода, показывающего, в каком разнообразном мире мы находимся: гармония прохладна, если не сказать холодна, тогда как мелодичная линия изредка тёплая или лирическая. Короткая вторая часть едва ли более дружелюбна: пронзительное квази-скерцо, громыхающее квази-трио. Третья часть у Бетховена самая длинная и медленная из всех, она является глубоким и невыносимым плачем, в котором моменты утешения лишь выдвигают на передний план преобладающее настроение полной безнадёжности.
Задумчивое введение необходимо, чтобы перейти к последней части сонаты, которая обычно является быстрой и воодушевляющей, а в этом случае она стремительная и мрачная: неровная главная тема перерабатывается, замедляется, переворачивается в последовательно неловких частях трёхчастной фуги. Незавершённому горю в медленной части соответствует незавершённая энергия музыкальной борьбы, более зверская, чем собственно музыкальная, с очередным изъятием мелодичной интерлюдии. Как в части струнного квартета «Гроссе Фуга», Бетховен здесь предвещает современную музыку. «Это превосходно, – французский генерал мог бы сказать, – но только это не музыка».
Бетховен сам спустился вниз с этого Эвереста сонат для фортепиано, чтобы сочинить в последние десять лет несколько более славных шедевров, как Девятая симфония, но они уже являются пасмурными. Свободное ликование героя из второго периода остаётся в прошлом. Сперва Бетховен грелся в лучах Божественного порядка, во втором периоде боролся за человеческую независимость, но в третьем оставалось спросить: «Что всё это значило?» Что это значит, сделаться независимым от Бога? Ужасы современной «музыки» являются ответом, предсказанным в «Хаммерклавире». Без Бога и история, и музыка умирают. Господи, помилуй!
Спасительные комментарии CXIII (5 сентября 2009 г.): ТЯЖЁЛЫЕ ОБСУЖДЕНИЯ II
Лондон, Англия
Каков лучший из исходов, на который можно рассчитывать, и каков худший из результатов, которого можно опасаться, от «обсуждений доктрины», которые в теории должны начаться этой осенью в Риме между главенствующим направлением Церкви и Обществом святого Пия X? В действительности, пропасть между концилиаризмом Рима и католицизмом Общества столь принципиальна (может или не может дважды два быть одновременно равно и 4, и 5?), что «обсуждения» можно было даже не начинать. Однако, если представители Рима и Общества садятся по разные стороны одного и того же стола, на что всё же можно надеяться?
За исключение громадного Божия чуда, остаётся только человеческий разговор, не оставляющий никаких надежд, что сторонники Рима отрекутся от своей преданности Второму Ватиканскому Собору, тому Собору, решения которого смешивают веру в Бога и веру в человека, а дух которого однозначно от веры в человека. На протяжении 40 лет клерикалы, управляющие Римом, находятся под влиянием заблуждения, что вера в Бога нуждается в том, чтобы быть адаптированной для современного человека, и ничто не указывает на то, что они все вместе готовы отказаться от своего губительного «комбинирования», скорее, наоборот. Смотрите, например, последнюю энциклику Папы «Милосердие в Правде».
Таким образом, самое большое, на что мы можем рассчитывать, заключается в том, что среди сторонников Рима найдутся те, кто будет реагировать положительно на Католическую Правду, которую будут доносить им представители Общества святого Пия X, конечно, преимущественно в частном порядке, но хотя бы так они смогут спасти свои души! В пользу Общества святого Пия X может быть и то, что о Правде будет заявлено на высшем церковном уровне, и хотя в верхах это не приведёт ни к какой ощутимой пользе, тем не менее будет открыт счёт «обсуждениям», которые затем могут быть представлены всем католикам доброй воли и заронить зерно доктрины, что католики – это католики, и усилить их католический здравый смысл в понимании, что, естественно и сверхъестественно, дважды два равно четыре и никак иначе.
Чего мы, напротив, можем опасаться – это того, что первенство доктрины будет стёрто среди очарования римской осени. «Кто ложится с римскими собаками, просыпается с фиолетовыми блохами», – говорит пословица (изобретенная другом). Искушение для Общества святого Пия X, особенно, если Рим достанет как палку дальнейшего осуждения, так и морковку признания перед носом осла, будет состоять в том, чтобы, скользя по краю пропасти, согласиться на некое «практическое соглашение», по которому Общество святого Пия X, уже очень благорасположенное к Бенедикту XVI, получило бы какой-либо юридический статус в рамках господствующей Церкви в замен на молчаливый отказ от осуждения её концилиаризма.
Конечно, любое подобное соглашение будет началом конца: нет, не защиты Веры, но защиты Веры Обществом святого Пия X, потому что ещё старомодный коммунизм знал, что бессмысленно бороться с католичеством в рамках доктрины, где католичество сильно. Скорее, его тактика состояла в том, чтобы предложить католикам соглашение, которое они могли бы принять сверх доктрины, согласившись сотрудничать с коммунистами действием. Если коммунизм это знал, то и другие могут последовать…
Господи, помилуй!
Каков лучший из исходов, на который можно рассчитывать, и каков худший из результатов, которого можно опасаться, от «обсуждений доктрины», которые в теории должны начаться этой осенью в Риме между главенствующим направлением Церкви и Обществом святого Пия X? В действительности, пропасть между концилиаризмом Рима и католицизмом Общества столь принципиальна (может или не может дважды два быть одновременно равно и 4, и 5?), что «обсуждения» можно было даже не начинать. Однако, если представители Рима и Общества садятся по разные стороны одного и того же стола, на что всё же можно надеяться?
За исключение громадного Божия чуда, остаётся только человеческий разговор, не оставляющий никаких надежд, что сторонники Рима отрекутся от своей преданности Второму Ватиканскому Собору, тому Собору, решения которого смешивают веру в Бога и веру в человека, а дух которого однозначно от веры в человека. На протяжении 40 лет клерикалы, управляющие Римом, находятся под влиянием заблуждения, что вера в Бога нуждается в том, чтобы быть адаптированной для современного человека, и ничто не указывает на то, что они все вместе готовы отказаться от своего губительного «комбинирования», скорее, наоборот. Смотрите, например, последнюю энциклику Папы «Милосердие в Правде».
Таким образом, самое большое, на что мы можем рассчитывать, заключается в том, что среди сторонников Рима найдутся те, кто будет реагировать положительно на Католическую Правду, которую будут доносить им представители Общества святого Пия X, конечно, преимущественно в частном порядке, но хотя бы так они смогут спасти свои души! В пользу Общества святого Пия X может быть и то, что о Правде будет заявлено на высшем церковном уровне, и хотя в верхах это не приведёт ни к какой ощутимой пользе, тем не менее будет открыт счёт «обсуждениям», которые затем могут быть представлены всем католикам доброй воли и заронить зерно доктрины, что католики – это католики, и усилить их католический здравый смысл в понимании, что, естественно и сверхъестественно, дважды два равно четыре и никак иначе.
Чего мы, напротив, можем опасаться – это того, что первенство доктрины будет стёрто среди очарования римской осени. «Кто ложится с римскими собаками, просыпается с фиолетовыми блохами», – говорит пословица (изобретенная другом). Искушение для Общества святого Пия X, особенно, если Рим достанет как палку дальнейшего осуждения, так и морковку признания перед носом осла, будет состоять в том, чтобы, скользя по краю пропасти, согласиться на некое «практическое соглашение», по которому Общество святого Пия X, уже очень благорасположенное к Бенедикту XVI, получило бы какой-либо юридический статус в рамках господствующей Церкви в замен на молчаливый отказ от осуждения её концилиаризма.
Конечно, любое подобное соглашение будет началом конца: нет, не защиты Веры, но защиты Веры Обществом святого Пия X, потому что ещё старомодный коммунизм знал, что бессмысленно бороться с католичеством в рамках доктрины, где католичество сильно. Скорее, его тактика состояла в том, чтобы предложить католикам соглашение, которое они могли бы принять сверх доктрины, согласившись сотрудничать с коммунистами действием. Если коммунизм это знал, то и другие могут последовать…
Господи, помилуй!
Спасительные комментарии CXII (29 августа 2009 г.)
Намеченный на Небесах план для сегодняшнего мира может быть осуществлён, если Православное Христианство возродится в России в том ключе, как это было описано мне здесь, в Лондоне, одним русским во время беседы несколько дней назад. Его мнение во многом подтверждается также и впечатлениями его знакомого, переехавшего из Америки в Санкт-Петербург несколько лет назад: средний русский намного более духовен, нежели средний житель Запада. Связано ли это с явлением Святой Девы у деревни Фатима?
Мой русский собеседник рассказал, что Православие переживает возрождение в России и распространяется среди людей. Число людей, присутствующих на Литургиях, возросло за последние два года примерно на половину, а около 80% населения причисляет себя к православным, это значит, является верующими. Новые приходы открываются повсеместно. Библии разбирают столь же быстро, как они поступают в продажу. Религиозная литература переживает расцвет, тогда как атеистическая пропаганда умирает. Святая Русь просыпается от ига коммунизма, который хотел похоронить её с 1917 по 1989 гг.
С тех пор как коммунистическая структура советской «империи зла», как её назвал президент Рейган, рухнула, русские стремились заменить её не западным либерализмом, но идеологией, основанной на своих национальных и религиозных корнях, берущих начало в Православии. Что в действительности мог предложить находящийся в упадке Запад России в связи с её новыми нуждами в 1990-е гг.? В экономике – разграбление их богатств капиталистическими стервятниками; в политике – окружение их территории кольцом военных баз, которые должны были хранить гегемонию Соединённых Штатов, что является, пожалуй, истинной причиной жутких оккупаций Ирака и Афганистана, которым не видно конца; в религии – возрождение и насаждение экуменизма, с которым многие в Церкви не хотят иметь ничего общего – напротив, они знают о традиционном католичестве и поддерживают его.
Конечно, у нас не должно быть иллюзий: русское Православие сковывает воедино религию и патриотизм, что не всегда является богоугодной смесью; Православие по-прежнему является схизматическим учением, поскольку отрицает главенство Папы, и еретическим, поскольку отрицает некоторые догматы, поэтому русские нуждаются в обращении к истинной Католической Церкви. Но если Святая Дева при Фатиме выделила их страну для освящения в Своём Сердце, то не потому, что русские по-прежнему ужасные коммунисты, а потому ли что, претерпев свои 70 лет вавилонского пленения в коммунистическом рабстве, они призваны к поднятию духовности благодаря своему глубинному чувству Святой Руси – духовности, которая может спасти истинную Церковь, теперь исчезающую на Западе, где церковные власти ещё сильны числом, но имеют не много веры, где традиционалисты сильны верой, но слабы числом и ещё слабее властью? Бог знает, как Западная Церковь также нуждается в преображении!
Возможно, тогда это приведёт к разрушению Россией своего окружения и занятию русскими Европы в Третьей мировой войне, где Римский Папа сможет обратить эту страну к Святой Деве, Которая столь долго и напрасно ожидала этого? Спасёт ли тогда возобновлённая в русских религиозная вера нашу томящуюся католическую власть и традицию, правда которой, в свою очередь, очистит их ошибки? Если это будет так, то Господь опять «всех заключит в непослушании, чтобы всех помиловать, ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки» (Рим. 11: 32, 36).
Католики, как господствующего учения, так и верные традиции, молитесь за посвящение России к Печальному и Безупречному Сердцу Святой Девы или Богородицы, как Её именуют Восточные Церкви. Господи, помилуй!
Мой русский собеседник рассказал, что Православие переживает возрождение в России и распространяется среди людей. Число людей, присутствующих на Литургиях, возросло за последние два года примерно на половину, а около 80% населения причисляет себя к православным, это значит, является верующими. Новые приходы открываются повсеместно. Библии разбирают столь же быстро, как они поступают в продажу. Религиозная литература переживает расцвет, тогда как атеистическая пропаганда умирает. Святая Русь просыпается от ига коммунизма, который хотел похоронить её с 1917 по 1989 гг.
С тех пор как коммунистическая структура советской «империи зла», как её назвал президент Рейган, рухнула, русские стремились заменить её не западным либерализмом, но идеологией, основанной на своих национальных и религиозных корнях, берущих начало в Православии. Что в действительности мог предложить находящийся в упадке Запад России в связи с её новыми нуждами в 1990-е гг.? В экономике – разграбление их богатств капиталистическими стервятниками; в политике – окружение их территории кольцом военных баз, которые должны были хранить гегемонию Соединённых Штатов, что является, пожалуй, истинной причиной жутких оккупаций Ирака и Афганистана, которым не видно конца; в религии – возрождение и насаждение экуменизма, с которым многие в Церкви не хотят иметь ничего общего – напротив, они знают о традиционном католичестве и поддерживают его.
Конечно, у нас не должно быть иллюзий: русское Православие сковывает воедино религию и патриотизм, что не всегда является богоугодной смесью; Православие по-прежнему является схизматическим учением, поскольку отрицает главенство Папы, и еретическим, поскольку отрицает некоторые догматы, поэтому русские нуждаются в обращении к истинной Католической Церкви. Но если Святая Дева при Фатиме выделила их страну для освящения в Своём Сердце, то не потому, что русские по-прежнему ужасные коммунисты, а потому ли что, претерпев свои 70 лет вавилонского пленения в коммунистическом рабстве, они призваны к поднятию духовности благодаря своему глубинному чувству Святой Руси – духовности, которая может спасти истинную Церковь, теперь исчезающую на Западе, где церковные власти ещё сильны числом, но имеют не много веры, где традиционалисты сильны верой, но слабы числом и ещё слабее властью? Бог знает, как Западная Церковь также нуждается в преображении!
Возможно, тогда это приведёт к разрушению Россией своего окружения и занятию русскими Европы в Третьей мировой войне, где Римский Папа сможет обратить эту страну к Святой Деве, Которая столь долго и напрасно ожидала этого? Спасёт ли тогда возобновлённая в русских религиозная вера нашу томящуюся католическую власть и традицию, правда которой, в свою очередь, очистит их ошибки? Если это будет так, то Господь опять «всех заключит в непослушании, чтобы всех помиловать, ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки» (Рим. 11: 32, 36).
Католики, как господствующего учения, так и верные традиции, молитесь за посвящение России к Печальному и Безупречному Сердцу Святой Девы или Богородицы, как Её именуют Восточные Церкви. Господи, помилуй!
Подписаться на:
Сообщения (Atom)
